Каждая река начинается ручейком. Он рождается где-то в самой глубине дремучего леса, где под хмурым камнем спрячется его колыбель. Звонкий, студеный, ласковый родничок, хрупкий, как птенец, свежий, как новорожденное дитя. Чистый и прозрачный, как хрустальная слеза, весело и задорно он будет перебирать скользкие камушки, резвиться, как озорной жеребенок.
Силой облаков, гроз и ливней он будет расти.
И с каждым днем наливаются силой тугие мускулы волн, напрягаются и трещат крепкие жилы древесный корней, встреченных на пути. На глазах ручеек взрослеет, вырастает, как дитя из старой рубахи, расталкивая плечами земляные берега. Ему станет тесно в родном русле, он пойдет упрямо прокладывать собственный путь. Он пробьется сквозь песок и не пропадет в горах.
И вырастет, вымахнет вчерашний ручеек, станет мала ему глубина, и нальется синевой могучая, певучая река. Она запросто будет ворочать замшелые валуны, будет тащить на себе стволы вековых сосен, а встретившись со скалой - взовьется на дыбы, вздуется сивой пеной, взмахнет тугими волнами в праведной ярости.
Никс не бежал, а, кажется, летел вдоль пенящегося русла. Трехтактная дробь темных копыт терялась в мелолично-суровом реве речных порогов. Близость горной реки наполняла душу необъяснимой, необъятной силой, словно это он - вчерашний ручеек, ставший несокрушимой стихией. Казалось, что нет силы, способной остановить бурный поток. Даже серые камни боятся гнева реки. Капли-льдинки кололи вороные бока, крепкий, студеный воздух рвал легкие в клочья.
Сзади донесся оглушительный треск и рокот. Никс оборвал бег, сбросив галоп в размашистую, расхлябаную рысь, и обернулся через плечо, выдыхая густой, молочно-сизый туман. Увиденное вновь тронуло вороную душу. Словно некогда сильный, а ныне раненый и уставший мужчина на заре старости, не пожелав встречи с сединой и немощью, обрушилось в воду тяжелое, вековое бревно.
И все бы ничего, но, скользнув взглядом вниз по течению, жеребец заметил бьющуюся в пене лошадь. И, кажется, эту схватку с рекой она проиграла - течение методично и непререкаемо тащило ее вниз, а за ней в бурлящем потоке отрешенно ползло умершее бревно.
- Зашибет же... - мелькнуло в мыслях. - Плыви, девочка, плыви, бейся.
Но морда раз за разом скрывалась под водой, и стало ясно - она не выплывет. Никс с места рванул в галоп так, что мышцы затрещали. Чтобы бежать, обгоняя бревно, как можно скорее поравняться с ней, и оттолкнуться от плоской, склизкой площадки. Вдохнуть и зажмурить глаза.
Столкновение с обжигающе-ледяной водой вышибло из головы все мысли. Сознание как будто взрезало лезвием, в кровь вспрыснули адреналин. Жеребец вынырнул, рванув пастью воздух и завертев головой. Кобыла боролась стечением по правое плечо от него. Бревно сокрушительно ударилось о выступающий валун и завертелось вокруг своей оси.
- Держись! - Возглас утонул в оглушающем шуме, и Никс, вдохнув на всю мощь легких, нырнул. Копыта раз через раз шкрябали дно, а под водой было мутно и бешено, как в урагане. Кобыла была перед ним темным пятном, и он вынырнул аккурат под ее шеей, чтобы вытащить сизую голову из-под воды.

Отредактировано Никс (19-06-2019 07:42:43)