[Начало]
Хвойный лес был исполнен летними  звуками, ароматами родных мест и будоражащими горячую кровь ощущениями предвкушения новых героических свершений. Прекрасный жаркий денек задался с самого утра и был как раз таким, какой требуется для свершения идеального злодейства. Даже в жару сидеть в тенечке и лениво покусывать травинку – это было занятием не для такого деятельного субъекта как Мичиган, вечно занятого своими проделками. А потому чудом отбившись от надоедавших ему с самого утра жеребят, он спешненько слился в лесную чащу, лелея коварные планы по уничтожению “врага”. “Враг” чуть более четверти часа назад удалился в этом направлении, а потому должен был быть настигнут и наказан по всей строгости. Инструмент наказания угрожающе хрустнул в сжавшихся от нетерпения и предвкушения лошадиных челюстях – аккуратно собранный и бережно обернутый в огромный лист лопуха свежий внушительных размеров куст злой крапивы шелестел на ветру, обещая кому-то гору новых экстремальных ощущений. А уж что сделать с ним – отходить ли крапивой по бокам саму Энигму или наказать ею кого-то из непутевой малышни, а может подбросить в сено или в лежанку сварливой Шередан и свалить это на кого-то другого – этого пока он не придумал и решил разобраться на месте, как только настигнет сбежавшую из его общества беглянку, так неосторожно смевшую называться его лучшей подругой, и выслушает ее объяснения своему непростительному поведению. Подруга-подругой, а бросать в беде Мича, со скуки чуть не съевшего собственный хвост – вот это было преступлением века. Крапивушка оказалась первоклассной - горящий жгучими уколами пылающий бок не даст соврать - он самолично выбирал самую забористую и сердитую поросль, попутно испробовав ее жалящие свойства на многострадальном самом себе.
Мичиган шел по следу, тщательно высматривая обломанные веточки и примятые растения, следуя давно изученной тропой. Ступая как разведчик по минному полю, он продвигался в чащу, гадая куда приведут его поиски. Отдаленный шум бегущей горной реки давал ему некоторые  подсказки. Водные процедуры в такую жару были вполне резонным ответом – значит его обществу предпочли общество речных рыб и водные процедуры, ну-ну.  Карта отпечатков копыт Энигмы вела его вдоль небольшого пролеска и вдруг заметно рассредоточилась, словно пытаясь его запутать – некогда аккуратные отметины на земле сменились хаотичными и глубокими бороздами, словно тут не лошадь прошествовала, а плясали и хороводили сами черти. "Да что тут блин происходило? " Озадаченный жеребец фыркнул и наклонил морду вниз, словно принюхиваясь к вскопанной копытами земле, будто сторожевой пес, почуявший ночного воришку. Он поозирался вокруг, бдительно осматривая окрестности – кто знал что могло еще взбрести в голову его неукротимой подруге и каких еще сюрпризов ждать? Шутка с выпрыгиванием этой неугомонной девчонки из засады и валянием Мича  в грязи была уже далеко не новой, но все еще актуальной. Возможно, на охотника уже тоже объявлена охота. Отдаленные звуки копыт ознаменовали конец его пути.  - Попалась. – приглушенно прошептал он через занятый свертком с крапивой рот, мысленно уже торжествующе потирая ручонки. И вдруг ветер принес другой посторонний голос. Мужской голос. Надорванное ухо раздраженно дернулось, поворачиваясь к источнику подозрительного звука. Звук громкого “плюх”, словно тяжелый мешок с сеном бросили в воду, заставил его шевелить копытами быстрее в стремлении узнать что это все значит. Появляться эффектно и с апломбом он всегда умел - широкий кустарник у реки резко выплюнул вечно всклокоченного взмыленного Мичигана, как упрямый жеребенок выплевывает горький шпинат. Открывшаяся взору мизансцена была восхитительна и в той же мере обескураживающа. Рядом с безмятежно полоскающейся по колено  Энигмой  как ни в чем ни бывало отмокал некий неузнанный хмырь белой масти, с трагическим выражением мордофейса дрейфуя у камушков как большая нелепая льдина, плавая как что-то белое, бестолковое, жалкое, растрепанное, потертое, унылое… Перечисление эпитетов в уме прервалось смутным узнаванием белой лошадеобразной массы, но отвлекаться на игры разума было некогда – в голове уже созрел текст для его последующего сокрушительного монолога обманутого рогоносца, уличившего свою женушку в неверности и супружеской измене. Наказание крапивой приобрело еще более веское вещественное подкрепление. Пришло время прожарки – быть застуканной в обществе пускающего пузыри чужака – это серьезный косяк.
Громкий шурх кустарника и без того явственно обозначил появление Мичигана, но текущая ситуация  требовала театрального покашливания. - Кхе-кхе. – И торжественное ехидство сочилось сквозь его хитро прищуренный глаз, предупреждая, что сейчас будет водевиль в стиле классического Мича, решившего от души покривляться. – Значит, пока я как распоследний олень добывал тебе букет в подарок… – обозначенный предмет с осуждающим шорохом упал к ногам, являя свое колючее нутро   - …ты нашла себе нового ухажера?! – Он аж копытом притопнул, стараясь ненароком не сорваться на хохот. Общая  потрепанность смутно знакомого купальщика была сокрыта в морских пучинах, но и по усталой его морде было заметно насколько тот измотан. – И где ты его отрыла? На свалке отвергнутых женихов? Я думал у тебя более высокие стандарты. – Исполненный шутливой упреки взгляд Мичигана с насмешкой уперся в белоносую подругу, демонстративно игнорируя белого оборванца и в тайне надеясь, что того как-нибудь  тихонько и ненавязчиво унесет течением в какие-нибудь далекие дали.